• Имя: Буда
• Фамилия: Хеззерд
• Родители: Эрика Хеззерд и Григорий Астровский
• Возраст: 34 года (13.05.1988)
• Национальность: Русский с немецкими корнями
• Место рождения: Берлин, ФРГ
• Место проживания: Россия, Намальская Область, г.Арзамас
• Семейное положение: Не женат
• Дети: Нет
• Пол: Мужской
• Рост: 180
• Вес: 67
• Черты характера и личные качества: Скрытность, хаотичность в действиях, непостоянность, тревожность, стыдливость.
• Фото персонажа: -
Буда Хеззерд родился солнечным весенним утром 13-ого мая 1988-ого года в Берлине, а именно в западной его части, находящейся под контролем ФРГ. Рождение раньше срока заставило родителей изрядно поволноваться, и до сих пор так или иначе отражается на жизни Буды его ещё с детства преследовали болезни. Мать Буды - Эрика, большую часть жизни была волевой, властной, холодной и в определенном смысле жестокой женщиной. Мальчику приходилось жить в атмосфере беспрецедентного домашнего насилия, что угнетало его, и оказало колоссальное влияние на дальнейшую жизнь. От женщины, порой впадающей в безумие даже из за незначительной мелочи доставалось и отцу; Буде въелся в память тревожный декабрьский вечер: Его отец с кровью у носа и синяком невиданных размеров под левым глазом судорожно звонит своему начальнику и жалостно просит отгул, на ходу выдумывая самые неказистые причины и оправдания. Картину дополнило присутствие женщины-тирана, виновницы перформанса. На протяжении всего спектакля она беспощадно сверлила мужа взглядом, полным брезгливости и презрения. Эрика запомнилась своему сыну именно такой - бесчувственный горделивый демон с кровью мужа на руках. Но такой она была далеко не всегда, мечась из крайности в крайность; дьявол во плоти на следующий же день мог превратиться в сущего ангела без ведомой на то причины; быть может то был вопрос настроения. Возвращаясь домой Буда не знал, кто его встретит - милая, совершенно безобидная женщина, только закончившая уборку и готовку, с ног до головы пропитанная истинной, непосредственной любовью к сыну и мужу, или абсолютное, совершенное зло, находящееся в готовности избить ребенка до полусмерти за любое неверно сказанное слово. В том или ином обличии она оставалась до безумия упряма. Оспорить ее решение/вывод никто в доме и помыслить не мог. Отец Буды - Григорий был напротив, постоянным и до безобразия мягким человеком. Кажется, он получал удовольствие от подчинения властной жене, терпя побои, унижения и невероятной, неописуемой силы психологическое давление. Он работал в сфере бухгалтерии, и каждую заработанную копейку с радостью нёс в дом. В свободное время он занимался своего рода творчеством - он сочинял стихи и пытался писать книгу, о тонкостях которой с неподдельным энтузиазмом рассказывал сыну. Возможно он хотел бы делиться этим с женой, но та не разделяла его рвений, считая сие занятие пустой тратой времени и сил. Григорий был слаб и сентиментален, чем заслуживал ужасное по меркам обычного человека отношение со стороны Эрики.
Иногда сыну доводилось замечать его плачущим в соседней комнате, но Буда упорно делал вид, что не замечает этого. Безусловно он понимал, что отец не хотел, что бы кто то знал об этом, и потому оставлял его наедине с собой, не смотря на ложные, априори неверные позывы того, что принято называть совестью. Мысль об оставлении отца в тяжёлой ситуации наедине со своими слезами не давала ему покоя, поскольку общепринятый шаблон поведения близкого человека в похожей ситуации решительно и четко твердил ему об ошибочности действий, безостановочно беспокоя целый спектр чувств, но Буда поступал правильно. Он не стал возводить вокруг себя эгоистические иллюзии, совершая нелепые движения, которые его подсознание расценило бы как помощь отцу, и в своем праведном бездействии Буда воистину разделил душевные страдания отца, как это может показаться. На самом же деле страдал лишь Буда, в то время как его слабый отец жадно утопал в жалости к себе, получая универсальное вещество, щедро совмещающее в себе утешение, оправдание и самоудовлетворение. Несмотря на атеистические взгляды своей матери, упорно вдалбливаемые ему в голову с раннего с раннего детства, Буда унаследовал набожность отца, и в тайне посещал церковь. Для простоты жизни он хотел верить, будто все тяготы в виде проблем и неудач посланы ему Богом в качестве некого испытания, пройдя которое он обретет абсолютное счастье. Он искал утешение в вере, но осмысление истинных причин своей "набожности" лишь усугубляло ситуацию, потому он не любил говорить и думать об этом, со временем забыв вовсе. Его веру в бога, как он поймет позже - окончательно развеяло убийство, свидетелем которого он стал во время каникул в Аргентине у дедушек. Штурмбаннфюрер СС и Ефрейтор РОА бежавшие в 45-ом от Нюрнберга и советской власти стали лучшими друзьями. В последствии их дети поженились и воспроизвели на свет Буду.
Вопрос сокрытия преступления оставался насущным, не давая покоя всем присутствующим, за исключением убийцы. Эрика была как никогда спокойна и беззаботна, что с лёгкостью прослеживалось в ее словах и поведении. Кажется она создавала это впечатление намеренно, но об истинных целях остаётся лишь гадать. Вероятнее всего так ей было легче. Неподалеку от места происшествия оказался заброшенный котлован, закопать тело было решено в нём.
- Как котлован может быть заброшенным? - подумал Буда, спрашивая у стоящего рядом отца: Ведь его копали люди, и копали явно не просто так.. верно они намеревались заложить в нем фундамент и построить дом, дабы спрятаться от пыльного воздуха и сырой земли, но зачем его забросили? Может они разочаровались во времени, или же в месте? А может в самой идее строительства? Значит ли это, что их труд был напрасен? Или же все ровно наоборот, и самой идеи постройки дома, что двигала ими на протяжении всего рытья, всех эмоций, предвкушений и разочарований было достаточно для временного удовлетворения экзистенциальных потребностей? В таком случае их действия не напрасны. Отец слепо согласился с последней предложенной версией Буды, поскольку та была в состоянии оправдать любой исход.
Так чем же пахнет земля? - опершись на неодушевленную лопату вслух спросил себя истощенный трудом Григорий, как бы ожидая окончательного, исчерпывающего ответа от инструмента. Этот день Буда вспоминает до сих пор, и верно не забудет никогда. Необъяснимое холоднокровие матери поразило мальчика и оставило неизгладимый след в его памяти. С того дня он не мог смотреть на свою мать как прежде, он видел лишь кровь на ее руках и камень, чем то напоминавший лицо женщины. До сих пор страх и ужас, застывшие на лице того человека в купе с окровавленными руками матери и ее каменным лицом являются Буде в кошмарах, заставляя его просыпаться в неистовой панике и холодном поту.
• Фамилия: Хеззерд
• Родители: Эрика Хеззерд и Григорий Астровский
• Возраст: 34 года (13.05.1988)
• Национальность: Русский с немецкими корнями
• Место рождения: Берлин, ФРГ
• Место проживания: Россия, Намальская Область, г.Арзамас
• Семейное положение: Не женат
• Дети: Нет
• Пол: Мужской
• Рост: 180
• Вес: 67
• Черты характера и личные качества: Скрытность, хаотичность в действиях, непостоянность, тревожность, стыдливость.
• Фото персонажа: -
Детство.
ПОЧЕМУ¿
ПОЧЕМУ¿
Буда Хеззерд родился солнечным весенним утром 13-ого мая 1988-ого года в Берлине, а именно в западной его части, находящейся под контролем ФРГ. Рождение раньше срока заставило родителей изрядно поволноваться, и до сих пор так или иначе отражается на жизни Буды его ещё с детства преследовали болезни. Мать Буды - Эрика, большую часть жизни была волевой, властной, холодной и в определенном смысле жестокой женщиной. Мальчику приходилось жить в атмосфере беспрецедентного домашнего насилия, что угнетало его, и оказало колоссальное влияние на дальнейшую жизнь. От женщины, порой впадающей в безумие даже из за незначительной мелочи доставалось и отцу; Буде въелся в память тревожный декабрьский вечер: Его отец с кровью у носа и синяком невиданных размеров под левым глазом судорожно звонит своему начальнику и жалостно просит отгул, на ходу выдумывая самые неказистые причины и оправдания. Картину дополнило присутствие женщины-тирана, виновницы перформанса. На протяжении всего спектакля она беспощадно сверлила мужа взглядом, полным брезгливости и презрения. Эрика запомнилась своему сыну именно такой - бесчувственный горделивый демон с кровью мужа на руках. Но такой она была далеко не всегда, мечась из крайности в крайность; дьявол во плоти на следующий же день мог превратиться в сущего ангела без ведомой на то причины; быть может то был вопрос настроения. Возвращаясь домой Буда не знал, кто его встретит - милая, совершенно безобидная женщина, только закончившая уборку и готовку, с ног до головы пропитанная истинной, непосредственной любовью к сыну и мужу, или абсолютное, совершенное зло, находящееся в готовности избить ребенка до полусмерти за любое неверно сказанное слово. В том или ином обличии она оставалась до безумия упряма. Оспорить ее решение/вывод никто в доме и помыслить не мог. Отец Буды - Григорий был напротив, постоянным и до безобразия мягким человеком. Кажется, он получал удовольствие от подчинения властной жене, терпя побои, унижения и невероятной, неописуемой силы психологическое давление. Он работал в сфере бухгалтерии, и каждую заработанную копейку с радостью нёс в дом. В свободное время он занимался своего рода творчеством - он сочинял стихи и пытался писать книгу, о тонкостях которой с неподдельным энтузиазмом рассказывал сыну. Возможно он хотел бы делиться этим с женой, но та не разделяла его рвений, считая сие занятие пустой тратой времени и сил. Григорий был слаб и сентиментален, чем заслуживал ужасное по меркам обычного человека отношение со стороны Эрики.
ДОБРОВОЛЬНЫЙ СНЕГ
Иногда сыну доводилось замечать его плачущим в соседней комнате, но Буда упорно делал вид, что не замечает этого. Безусловно он понимал, что отец не хотел, что бы кто то знал об этом, и потому оставлял его наедине с собой, не смотря на ложные, априори неверные позывы того, что принято называть совестью. Мысль об оставлении отца в тяжёлой ситуации наедине со своими слезами не давала ему покоя, поскольку общепринятый шаблон поведения близкого человека в похожей ситуации решительно и четко твердил ему об ошибочности действий, безостановочно беспокоя целый спектр чувств, но Буда поступал правильно. Он не стал возводить вокруг себя эгоистические иллюзии, совершая нелепые движения, которые его подсознание расценило бы как помощь отцу, и в своем праведном бездействии Буда воистину разделил душевные страдания отца, как это может показаться. На самом же деле страдал лишь Буда, в то время как его слабый отец жадно утопал в жалости к себе, получая универсальное вещество, щедро совмещающее в себе утешение, оправдание и самоудовлетворение. Несмотря на атеистические взгляды своей матери, упорно вдалбливаемые ему в голову с раннего с раннего детства, Буда унаследовал набожность отца, и в тайне посещал церковь. Для простоты жизни он хотел верить, будто все тяготы в виде проблем и неудач посланы ему Богом в качестве некого испытания, пройдя которое он обретет абсолютное счастье. Он искал утешение в вере, но осмысление истинных причин своей "набожности" лишь усугубляло ситуацию, потому он не любил говорить и думать об этом, со временем забыв вовсе. Его веру в бога, как он поймет позже - окончательно развеяло убийство, свидетелем которого он стал во время каникул в Аргентине у дедушек. Штурмбаннфюрер СС и Ефрейтор РОА бежавшие в 45-ом от Нюрнберга и советской власти стали лучшими друзьями. В последствии их дети поженились и воспроизвели на свет Буду.
ПОЛНАЯ ЧАШКА ЖАЛОСТИ, ЖАДНО ВЫКУПЛЕННАЯ ЗА КОЛОССАЛЬНЫЙ БЕСЦЕНОК
Жарким летом 2001-ого года во время прогулки с дедушкой и матерью семья заметила подозрительного человека с большим носом, как оказалось преследовавшего их. Он был агентом Моссада, выслеживавшим беглых нацистов в Аргентине. Заметив опасность, Эрика не раздумывая разбила об бетонный поребрик недопитую бутылку шнапса, и блестящим на солнце полуночной звездой осколком разворотила горло несчастного человека на глазах у своего 13-и летнего сына. Ярко-алая артериальная кровь уже мертвого жида неистовым напором брызнула на прекрасное лицо женщины, не вызвав у нее и доли эмоции, но лишь заставив с ещё большим, читаемым исключительно в движениях остервенением беспрерывно кромсать бренное тело лишённого дыхания человека. Ошмётки человеческого мяса покорно лежали вокруг изуродованного тела, будто будучи в не лишённом надежды ожидании чего то далёкого и грандиозного; Артериальная кровь, смешавшись с венозной приобрела темно-красный оттенок, не прекращая стремительно растекаться по сырой, почерневшей земле. Уморившись физическим трудом, Эрика равнодушно села на землю подле ещё горячего трупа, занятого равномерным распределением собственного животного тепла в густой, запыленный воздух. Освободив шею от оков верхней пуговицы рубашки, элегантно подчёркивающей строение аккуратного тела и закурив, она плавно потянула руку к своему по-прежнему каменному лицу, дабы избавиться от дискомфорта, вызванного каплей крови, вероломно скатившейся со лба на прекрасные, длинные ресницы. Не закончив начатое, она ненароком пересеклась взглядом со стоявшим в трёх метрах сыном, не желающим верить в произошедшее менее минуты назад. Вглядевшись в его напуганное, напрочь потерянное лицо, Эрика казалось бы пришла в неописуемый восторг, и только что возникшую улыбку в то же мгновение заменил слёзный, истерический смех. Она не прекращала смеяться, и дедушка Буды подобно дочери тоже предался хохоту. Но то было наигранно, и в глазах матёрого СС-овца, расстрелявшего в свое время сотни безоружных пленных, и проводившего не поддающиеся осмыслению со стороны простого человека пытки, был отчётливо наблюдаем страх перед тем, кого он называет дочерью. За неимением должного шаблона поведения в представшей ситуации, Буда тоже засмеялся, с целью привести себя в соответствие с общей обстановкой и окружающим его обществом. Выкурив сигарету, Эрика затушила окурок об глаз неподвижно лежащего на земле трупа, оставив бычок томиться в опустошенной глазнице. Спустя пол часа на место приехал отец Буды. Всецело осмыслив произошедшее, Григорий всячески пытался успокоить сына, по сути своей жалкими попытками оправдания действий Эрики, в верность которых не верил сам.
КОТЛОВАН
Вопрос сокрытия преступления оставался насущным, не давая покоя всем присутствующим, за исключением убийцы. Эрика была как никогда спокойна и беззаботна, что с лёгкостью прослеживалось в ее словах и поведении. Кажется она создавала это впечатление намеренно, но об истинных целях остаётся лишь гадать. Вероятнее всего так ей было легче. Неподалеку от места происшествия оказался заброшенный котлован, закопать тело было решено в нём.
- Как котлован может быть заброшенным? - подумал Буда, спрашивая у стоящего рядом отца: Ведь его копали люди, и копали явно не просто так.. верно они намеревались заложить в нем фундамент и построить дом, дабы спрятаться от пыльного воздуха и сырой земли, но зачем его забросили? Может они разочаровались во времени, или же в месте? А может в самой идее строительства? Значит ли это, что их труд был напрасен? Или же все ровно наоборот, и самой идеи постройки дома, что двигала ими на протяжении всего рытья, всех эмоций, предвкушений и разочарований было достаточно для временного удовлетворения экзистенциальных потребностей? В таком случае их действия не напрасны. Отец слепо согласился с последней предложенной версией Буды, поскольку та была в состоянии оправдать любой исход.
Так чем же пахнет земля? - опершись на неодушевленную лопату вслух спросил себя истощенный трудом Григорий, как бы ожидая окончательного, исчерпывающего ответа от инструмента. Этот день Буда вспоминает до сих пор, и верно не забудет никогда. Необъяснимое холоднокровие матери поразило мальчика и оставило неизгладимый след в его памяти. С того дня он не мог смотреть на свою мать как прежде, он видел лишь кровь на ее руках и камень, чем то напоминавший лицо женщины. До сих пор страх и ужас, застывшие на лице того человека в купе с окровавленными руками матери и ее каменным лицом являются Буде в кошмарах, заставляя его просыпаться в неистовой панике и холодном поту.
